Постановка шла на сцене Вологодского камерного театра всего два дня: 25 и 26 ноября.

Сюжет книги «Москва-Петушки» прост: лирический герой поэмы алкоголик Веничка едет из Москвы в Петушки к своим возлюбленной и ребенку, по пути выпивает, заводит разговор с пассажирами и неземными существами. В этих диалогах и монологах все перемешано: ругательства с философскими терминами, Пушкин с комсоргом Евтюшкиным, болтовня о выпивке перетекает в рассуждение о немецких классиках Гёте и Шиллере.

Книга, написанная Венедиктом Ерофеевым в 70-е годы прошлого века, оказалась настолько популярной, что разошлась на цитаты. В СССР ее читали в самиздате, впервые она была опубликована заграницей: в Израиле, а затем в Париже. Сейчас ее проходят на филологических факультетах в вузах, а в интернете уже отдельно от произведения бытуют рецепты «Слезы комсомолки», «Поцелуя тети Клавы» и других «алкогольных коктейлей», описанных в поэме.

ГРЕШНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕ

Вологжане увидели тульскую интерпретацию произведения «Москва – Петушки» впервые, но на родине премьера состоялась еще в 2018 году.

По мнению режиссера и руководителя Тульского камерного драматического театра Алексея Басова, спектакль прежде всего о спасении души.

«Венедикт Ерофеев — автор остроумный и глубокий. Каждый раз, играя спектакль, открываешь что-то новое, видишь новые смыслы. Я не помню уже, в каком году впервые прочел Ерофеева. Мне сразу захотелось его поставить, начать работать над спектаклем, но то одно, то другое отвлекало. И только в 2018 году удалось взяться за эту постановку. Мы не писали никакие инсценировки — просто брали текст и непосредственно по нему создавали спектакль, намечали общую канву. Мы решили опустить крупные главы о революции и кондукторе. Их невозможно сыграть в нашем формате, состава Камерного театра не хватило бы», — рассказал «Премьеру» Алексей Басов.

Он же исполнил и главную роль Венички. В белых одеждах, с чемоданчиком у сердца и трясущимися руками он сумел растрогать и рассмешить вологодского зрителя. Откровенный монолог Венички временами даже превращался в диалог, когда на его вопрос «Рассказать ли?» в зале слышался ответ «Да!»

На сцене играли супруга и сын режиссера Елена и Владислав Басовы. Роли их звучат в стилистике произведения: Владислав предстает то Ангелом, то Мудаком, то Декабристом. Елена играет Ангела, поющего в голове Вени, а также Сатану и лишившуюся четырех зубов из-за Пушкина алкоголичку Дарью.

НОТЫ ЖИЗНИ

В спектакле громкие лязгающие и свистящие звуки перемежаются с классическими произведениями. Музыкальную тему на сцене воплощают пюпитры, герои за ними поют и исповедуются, делятся горем и радостью. «Жизнь как по нотам. Партитура жизни у каждого своя», — поясняет режиссер.

Декорации просты: кроме пюпитров, фоном несколько деревянных досок, в которых каждый зритель может увидеть свое: наструганный гроб, заборы, которыми перегорожена вся страна, или же вечная стройка. Деревянная же скамейка при необходимости превращается в стену подъезда. Всего по минимуму, что очень удобно для гастролей.

«С Вологодским камерным театром мы очень дружим. Они были у нас несколько раз. Вологодский камерный театр очень любят в Туле, спрашивают, когда они приедут на гастроли. Надеемся, что наша дружба продолжится», — выразил надежду Алексей Басов.

«Спектакль динамичный и эмоциональный. В принципе, я примерно такого и ожидала. У меня не разошлись произведение и его интерпретация в спектакле. Мне понравилось все. В вологодском театре — это моноспектакль (в начале ноября в Доме Актера в рамках фестиваля «АРТ театр» был показан моноспектакль «Москва – Петушки» также по произведению Венедикта Ерофеева с Андреем Камендовым в главной роли. — Прим. ред.), а здесь другие актеры вносят динамику. Сложно было бы, мне кажется, одному сыграть такой моноспектакль на два с половиной часа», — поделилась впечатлениями от тульской постановки зрительница Ирина.

… репортаж с петлёй на шее

Скажу сразу – именно на этот спектакль идти опасалась. Ведь иронически настроенный автор ещё в поэме «Москва-Петушки» сообщал читателям, что для него всё встреченное им человечество делится на два разряда: одни знают с младенчества, как очистить политуру, а вторые – от чего умер Пушкин. Про политуру я не знала ровным счётом ничего, огорчалась ненормативной лексике со сцены, да и исповедей алкоголиков по долгу службы (а порой и в интересах дружбы) слышала немало… В общем, в театр шла в сопровождении скепсиса.

Поэтому сказать, что спектакль поразил в самое сердце – не сказать ничего. Все режиссёрские блестящие задумки будут реализованы в сценографии, музыкально, светом, пантомимой. Все детали «заговорят» и скажут внимательному взгляду ещё больше, чем сатира и юмор Ерофеева, его пронзительные откровения…

Деликатная тема решена так сценически тонко, а игра актёров (не игра, а «проживание» судьбы несчастного) настолько органична, глубока и правдива, что кажется: оригинальное прочтение, предложенное театром из Тулы, не превзойти!

Хочу отметить, что всегда существовал (он есть и сегодня) узкоспециальный соблазн прочитать историю поездки главного героя Венички из Москвы в Петушки – как протест творческой личности против «тоталитарного государства». Или как частный случай «горя от ума», опять же в борьбе с системой (кстати, поэма и опубликована была впервые заграницей). Или (что проще всего!) – как «хохотушки» по поводу комических телодвижений пьяного человека в разных стадиях потери ориентации, стыда или рассудка.

Создатели постановки счастливо обошли все эти очевидные подводные камни. Убрав из текста врЕменное и временнОе, рассказали историю самой распространённой «болезни» века: утрате человеком самого себя. И это оказался не бенефис потрясшего своей универсальностью таланта Алексея Басова, но ансамблевая работа одного общего коллективного вдоха-выдоха всех участников.

Пьющие господа и товарищи! Рефлексирующие интеллектуалы и незамысловатые алкоголики и алкоголички! Вам показалось: «Москва-Петушки» – это не «руководство к действию», а психологически точный «репортаж с петлёй на шее»! Венедикт Ерофеев поставил страшный эксперимент над собой (как многие), но успел записать каждое движение грешной души и каждый выверт грешного тела (как никто другой). Получилась своего рода антология пьянства: от первых рюмок и первой бутылки, выпитой из горла – до того, когда пьёшь хоть вёдрами, хоть бассейнами (уже как воду) – не чувствуя вкуса, а только жажду. От остроумных бесед подшофе, от обсуждения блестящих теорий и озарений – к горячечному бреду, к кромешной темноте выключенного сознания. И тишине небытия. Не случайно же «опойных пьяниц» ещё с XVII века запрещалось отпевать (как самоубийц), и ещё апостол Павел тихо предупредил: «Не обманывайтесь – пьяницы Царства Божия не наследуют».

В спектакле эта тема утраты человеком самоидентификации, личностного ядра звучит повсеместно. Так, артисту Олегу Спиренкову предстоит играть три роли (его герои определены, как Черноусый, Мудак и Митридат). Артист Владислав Басов по ходу пьесы превращается то в Ангела, то в Декабриста, а то изображает Рассудок Венички, существующий отдельно от бренного тела. Артистка Елена Басова воплощает весь ужас потери женского сберегательного начала. Она страшна в неизбежном побирушничестве растерзанного алкоголем организма.

И над всеми звучит сострадательное: «и я, грешный человече!»

…главное бездействующее лицо

Зрительный зал так и реагирует на изобретательные определения сортов пития, на оригинальные присказки и прибаутки талантливого алкоголика, который легко обращается то к философу Гегелю, то к мировой истории и литературе. Бравирует словами «панацея», «пауперизм», удивляет «предикатом величайшего совершенства».

В первых сценах спектакля главный герой начально пьян и весь в белом. Этакий «мастер спорта и полковник Чинганчгук» в одном флаконе, обаятельный и располагающий. Чистый и вполне приличный плащ (правда, говорящего болотного цвета: «увязнешь – не выберешься?»), аккуратная причёска, осмысленный взгляд. И, конечно, остроумие житейских наблюдений, хлещущее через край.

«Тупой-тупой выпьет, крякнет и говорит: «А! Хорошо пошла, курва!». А умный-умный выпьет и говорит: «Транс-цен-ден-тально!». И таким праздничным голосом! Тупой-тупой закусит и говорит: «Закуска у нас сегодня – блеск! Закуска типа «я вас умоляю!». А умный-умный жуёт и говорит: «Да-а-а… Транс-цен-ден-тально!..»

Шутит и шутит главный герой автобиографической поэмы Венедикта Ерофеева – Веничка… Даже отыскав себя в тёмном подъезде. Вполне ещё homo sapiens. А в фибровом (это всего лишь прессованный картон «под кожу») чемоданчике послевоенных лет – заветные подарки для близких. И … горючее для души. Так, на всякий случай, на будущее, чтобы оказалось под рукой, когда начнётся праздник, когда приедет в Петушки, а на перроне его встретит – «не девушка, а баллада ля бемоль мажор! …не женщина, а волхвование!» А в её доме – чистое дитя, умеющее забавно произносить букву «ю». Его «люблю» – это сплошное милое «ю»… Трогательно. До слезы. Остаётся пройти из точки А в точку Б. Соединить, так сказать, прямую…

Но вскоре зритель заметит на сцене чёрные пюпитры с нотами, где вроде как сочинена и аранжирована уже вся «музыка существования» такого знакомого, в общем-то, существа с таким убивающим наверняка «диагнозом». Люди в чёрном всё уже понимают про Веничку и всё про него знают. Как сломается психика, как отомрёт мозг, как разрушится печень. Читают «по чёрным нотам» с этих пюпитров. Дежурно сострадательными голосами и с пониманием фатальности происходящего («Ангелы!» – думает про них Веничка), равнодушно-печально провожают и подсаживают они «пассажиров» (пациентов?), в этот выдуманный поезд, давно движущийся по кругу. А на деле – к традиционному финалу: кого к психушке, кого – к канаве, кого – под случайный нож.

Алкоголик за свою жизнь даёт миллион обещаний «начать новую жизнь», «завязать» (и сам в это верит); он часто рвётся куда-то уехать, чтобы начать всё с белого листа. Вот и здесь «по пути» ещё мелькнут зрителю в глаза пару раз, ослепляя, железнодорожные прожектора (они же, очевидно, лампы реанимации из Склифосовского), они же – яркий туннель последнего пролёта из грешной жизни – к другим берегам.

Испугают? Не факт! Уже не остановить этого любующегося своим страданием, своими поисками смыслов и мощью своего художественного слова бича (Бывшего Интеллигентного Человека). Кстати, слово это в России появилось практически одновременно с явлением неприкаянности и острым нежеланием ходить строем, заливаемое спиртным. Туши пожар бензином? Водка не решает всех проблем? Но и молоко их тоже не решает?..

Спектакль «Москва-Петушки» чёрно-белый, за редким исключением монохромный, как мир зависимого алкоголика: достал выпивку – праздник must go on, не достал – лжёт, хитрит, вывернется наизнанку, чтобы «решить» проблему. Вот с похмелья и у Венички «все нервы навыпуск», а мысли крутятся вокруг единственной темы: как добавить? Потом – как устоять на ногах, как встать и идти, не сбившись с маршрута? Как в очередной раз вдумчиво опохмелиться, чтобы, наконец, узнать: «куда же всё-таки девалась пятница?».

В который раз? Пропит ещё один кусок жизни. Опять Он не доедет до вымечтанного Воскресения… У него свой «день сурка», вечная пятница – и потому кипят библейской силы страсти в полном ассортименте. Безвольно размазанный по бетону чужого подъезда, мучимый страшным недугом, имя которому «алкоголизм», паства которого – миллионы (уже погибших или сиюминутно погибающих: считается, что цена этой привычки – минус 20 лет жизни). И редкие исключения всё же «переписавших музыку судьбы» не меняют, увы, массового движения в этом заведённом направлении: от промежуточных станций – к конечной. И тут не важно, кстати: министр ты или бомж приканавный. Никакой развесёлой прелюдией («хорошо сидим!») не остановить расплаты: «закат жизни вручную» свершится сегодня буквально на этой вот театральной сцене, сейчас!

Веничка уверен: спиваются все – от нищеты и богатства, с горя и радости, недоумки и мудрецы, молчуны и пустомели – «разница только в сортах выпитого: одеколон «Свежесть» или коньяк в аэропорту Шереметьево». Пьют, потому что безответная любовь. Просто потому что тоска… Потому что «всё плохо, всё пропало». И потому, что «все так хорошо, аж тошно». Они начинали пить помалу, дома, с коллегами, за компанию, весело шли навстречу бутылке: талантливые, здоровые, красивые, многообещающие… Всё более слабовольные, зависимые от привычки и окружения, неряшливые.

Сам Венедикт Ерофеев в точности запомнил время, когда он не употреблял спиртного. По его словам, всё произошло внезапно: он «увидел в витрине водку, купил бутылку и папиросы, выпил, закурил и больше не бросил».

Спектакль помечен маркёром +18, и у зрителя с опытом жизни в памяти непроизвольно всплывают свои аналогии.

Для подготовленной публики

Сразу нужно оговориться, что это не тот спектакль, на который можно идти скоротать вечерок, приятно и расслабленно провести время, отключиться от житейских проблем. Вот как раз к ним-то и придется подключиться, причем добавив все свое трагическое мироощущение.

Что и говорить, это спектакль для подготовленной публики, которая, во-первых, осознает, что произведение писалось в то время (1969–1970 гг.), когда оттепельные надежды начала 60-х годов сменились заморозками маразма эпохи застоя и назревал мощный протест против выхолощенной литературы соцреализма. А во-вторых, публика эта знает кое-что о постмодернизме, первыми ласточками которого в нашей стране стали Андрей Битов, Саша Соколов и, конечно, Венедикт Ерофеев, заполярный выпускник-медалист, московский отчисленный студент, впоследствии работавший во множестве самых разнообразных мест. В полном виде поэма «Москва – Петушки», это в высшей степени провокативное произведение Ерофеева, увидела свет в 1989 году в альманахе «Весть» (где, кстати сказать, была опубликована и подборка стихов орловского поэта Вадима Еремина). Уже в 1990-м поэма была издана тиражом в 125 000 (!) экземпляров, а послесловие Александра Величанского содержало такие слова: «Все наши соотечественники, родившиеся между тридцатыми и пятидесятыми годами, останутся, и не в истории одной лишь словесности, но и в истории всея Руси – ерофеевским поколением, ибо феномен Ерофеева не есть исключительно литературный феномен». Тут не поспоришь. Ерофеев стал символом эпохи. Об этом не раз писал поэт, эссеист из Орла Владимир Ермаков, с завидным постоянством обращающийся к имени этого автора.

Увлекатаельный квест

Прекрасная сценическая версия, созданная режиссером, основателем и художественным руководителем театра, а также исполнителем главной роли Алексеем Басовым, убедительно доказала, что произведение напоминает шкатулку со многими потайными доньями или же (с учетом современных реалий) – увлекательный квест по различным областям человеческой психологии и мировой культуры.

Первоначальный текст, безусловно, претерпел изменения, сценаристу от многого пришлось отказаться, но в речи главного героя, конечно, сохранилось безжалостное высмеивание советской действительности, законов соцреализма в искусстве, лозунгов, утративших смысл, вес и логику в бытовой жизни. Монолог главного героя изобилует официозными «слоганами», которые помещаются в размышления о физиологических процессах. Сцена недолгого бригадирства является пародией на производственную прозу. А все повествование начинается с такого архетипа, как Кремль, которого рассказчик ни разу не видел и к которому никак не может добраться, а выбегает к нему за несколько минут до гибели. Кремль высмеивается как фетиш, ведь о нем все говорят, к нему стремятся толпы туристов, ради галочки посещающие знаковые места. Вот и главный герой хочет хоть в чем-то стать обычным человеком, найти символ Москвы, страны и стабильности, но в Петушках его ждет любимая женщина и трехлетний ребенок, символы рая и счастья. А электричка, как и судьба героя, как и все в мироздании, совершив круг, оказывается в точке невозврата.

Абсурдность происходящего не будет неожиданностью, даже если просто обратиться к списку действующих лиц: Черноусый, Мудак, Митридат (Андрей Спиренков), Ангел, Декабрист, Рассудок (Владислав Басов), Ангел, Дарья (Елена Басова). И это еще не указаны эпизодические герои. А среди них как типичная официантка вокзального ресторана, так и демон-искуситель, подбивающий на самоубийство. Миры перемежаются, и дело не только в болезненном сознании персонажа. Но метафизика – это отдельный и продолжительный разговор.

Писатель отнюдь не случайно сделал путешествие центральным приемом, а режиссер подчеркнул его частотным круговым движением. Это позволяет создать панораму советской действительности, в которой можно обнаружить много забавного и трагического, трогательного и отталкивающего, но пересказом здесь не обойтись.

«Жертва внешних диссонансов и внутренних противоречий»

Филологами написаны тома о культурном фундаменте поэмы, ведь отсылок к литераторам и философам столько, что интеллектуальный уровень рассказчика не вызывает вопросов (лишь бы зрители узнавали расхожие цитаты из Радищева, Пушкина, Гоголя, Некрасова, Салтыкова-Щедрина, Гете, Данте, Рабле и прочих). Зато вызывают сомнение его волевые качества, моральный облик и прочее, о чем было принято говорить на товарищеских судах всего каких-то 50 лет назад. Что же изменилось в наши дни? Каким может показаться этот «мыслящий тростник» современному читателю-зрителю. Думаю, в большинстве случаев, таким же никчемным алкоголиком и неудачником. Только уже не отказ строить коммунизм вменится Веничке в вину, а нежелание считаться с принципами ЗОЖ, идеалами успешности и прагматическими ценностями. И подумает горделиво обыватель, что он-то точно не проспал бы необходимую остановку и не затуманивал ежечасно свой мозг различными вредными напитками. Но тогда получается, что вовсе не для него классики нашей литературы культивировали в своем творчестве тип маленького человека, слабого и безвольного, до крайней степени не амбициозного и всеми унижаемого. А делали они это для тех, кто способен пробудить в себе снисходительность к порокам и слабостям, вспомнить о библейской истине «Не судите да не судимы будете». Задумаемся благодаря тульскому спектаклю, не пройдем ли и мы, брезгливо отвернувшись и самодовольно приосанившись, мимо раздавленного горем станционного смотрителя Самсона Вырина, опустившегося чиновника Мармеладова, ничтожного титулярного советника Акакия Акакиевича Башмачкина, обманутого инвалида Копейкина. Конечно, легко любить богатых и знаменитых, успешных и популярных, не догадываясь, а может, и не желая знать, через какие гадости, низости и мерзости пришлось им для этого пройти. А у юродивого Венички вся жизнь как на ладони, или на пюпитре, которые есть у каждого героя в спектакле, чтобы разыграть свою жизнь как по нотам, да вот только не получается. Самовлюбленный обыватель всегда был для наших классиков злейшим врагом, тупые моралисты вызывали едкий сарказм.

Отдельного разговора заслуживает символически продуманное и разумно лаконичное оформление спектакля: купе-кабинки вдалеке, лавка-мост-гроб на переднем плане. «Три ярких глаза набегающих» соотносятся не только с поездом, но и со всеми кризисными моментами в жизни персонажа. Невольно вспоминались слова Блока из стихотворения «На железной дороге»: «Любовью, грязью иль колесами она раздавлена. Все больно». Так и герой стал жертвой внешних диссонансов и внутренних противоречий, заложником романтической мечты и роковых обстоятельств. И как просто ему посоветовать: «Не пей, трудись, женись, будь как все». А он этого не может и каждым своим словом стучится-стучится-стучится в наши сердца, пытаясь пробить корку стереотипов, безразличия, самолюбования. Получится ли?

Орловский зритель в этот ноябрьский день смог увидеть результат огромного труда и любовного отношения к слову и литературе в целом, попытаться заглянуть за привычный круг тем и идей, познакомиться с ярчайшим образцом постмодернизма и оценить истинный профессионализм всех, кто был причастен к рождению этого спектакля.

Немного о поэме. Ее главный герой – интеллектуальный алкоголик Веня Ерофеев. Читатель застает его в электричке, движущейся из Москвы в Петушки. Там, в Петушках, героя ждет любовница с трехлетним сыном.

В поезде Веня по своему обыкновению беспрерывно пьет всё, что содержит спирт, вступает с попутчиками в долгие пьяные беседы и пускается в длинные монологи об алкоголе, истории, философии, культуре и политике. Количество выпитого вскоре дает о себе знать: Веня погружается в мир грез, грань между реальностью и вымыслом стирается.

И вот мужчине кажется, что он стал предводителем революции в Петушкинском районе. Периодически просыпаясь, Веня видит странные галлюцинации вроде Сфинкса – существа без ног, хвоста и головы. Незваный гость задает Вене абсурдные с позиций здравого смысла, но с математической точки зрения правильно поставленные и имеющие однозначное решение загадки.

Например, подсчитать, сколько раз в год знаменитый ударник Алексей Стаханов ходил по малой и по большой нужде, если учесть, что он трезвым ходил два раза в день по малой нужде и один раз в два дня — по большой, а пьяным — четыре раза в день по малой и ни разу — по большой, и что у него 312 дней в году был запой. Веня безуспешно пытается найти ответы. И Сфинкс говорит, что не пустит его в Петушки.

Окончательно проснувшись, Веня глядит в окно и понимает, что проспал свою станцию. Электричка уже побывала в Петушках и теперь движется обратно в Москву. На вокзале за Веней вдруг увязываются четверо неизвестных (не исключено, что это тоже галлюцинации героя). Они настигают Веню в одном из подъездов и вонзают ему шило в горло (сам автор поэмы в 1990 году умер от рака горла. – Прим. автора).

И, знаете, кажется, что именно таким Ерофеев и задумывал своего героя – страстным, полным надежд, потерявшимся в этом многогранном и сложном мире.

«Отец» Тульского камерного драматического театра Алексей Басов хотел поставить спектакль по этому произведению уже давно, но воплощать идею в жизнь начал только год назад. Он вместе с актерами внимательно изучал 120 страниц текста, обрабатывал их, выделял ключевые сцены, трудился над образами. Роль Вени сыграл сам.

– Текст и правда очень цепляющий, тема классная, – говорит Алексей Басов. – Это вовсе не про пьянку, это гораздо глубже – о спасении души человеческой. Мы пытались это показать и вытащить как можно больше тематических планов из произведения. Но это, наверное, так же невозможно, как полностью показать «Одиссею» Гомера на сцене. Слишком многое остается между строк, за гранью образности. Поэтому приходится останавливаться только на важных моментах, необходимых для понимания сюжета и личности героя. К сожалению, в пользу динамики отказались от одной из моих любимых сцен, в которой Веня рассказывает о своей любимой женщине. Ну и, если честно, это было сделано отчасти намеренно. Мне хотелось, чтобы зритель не представлял конкретную женщину, а создал для себя некий собирательный образ, милый сердцу каждого из нас. И пусть он будет недосягаем – точно так же, как Петушки – аллегория рая, в который все пытаются попасть, но в силу земных причин (сон, друзья, проблемы и т.д.) отдаляются от него.

Поэма «Москва — Петушки» была написана в 1969–1970 годах. Сегодня это произведение — классика, его считают одним из ярчайших образцов советского постмодернизма. При этом далеко не все, в том числе и современники Венедикта Ерофеева, сразу же увидели за полубредовым монологом алкоголика, пытающегося на электричке добраться в Петушки к возлюбленной и ребенку, настоящую русскую «одиссею».

Уникальная стилистика поэмы, в которой переплетаются советские официозные штампы, библейские фразы, цитаты из мировой художественной литературы и из «языка низов», конечно, понятнее старшему поколению. И образ главного героя — маргинала, человека культуры, не нашедшего себя в странной, будто застывшей жизни и опустившегося на самое дно,— тоже знак ушедшей эпохи. Может ли этот текст звучать сегодня так же актуально, так же пронзительно и трагично, как 40–50 лет назад? …

Найти адекватное сценическое воплощение литературного произведения — всегда сложная задача, а в случае с поэмой «Москва — Петушки» сложная вдвойне: текст слишком монологичен, действия практически никакого, персонажи возникают как галлюцинации в сознании запойного алкоголика — и тут же исчезают. Художественный руководитель Тульского камерного драматического театра, а также исполнитель роли Венички Алексей Басов, по сути, создал моноспектакль. Ему удалось точно воссоздать удивительную, неповторимую интонацию Ерофеева: звучание и вкус написанных автором слов, выразительность цезур и недосказанность многоточий. И в этом — главная удача спектакля.

На сцене присутствуют еще четыре актера — в черных костюмах и с пюпитрами, на которых лежат листочки с текстом. Но они ирреальны и в действии участвуют условно. Это нечто вроде античного хора или оркестра, сопровождающего выступление солиста.

Нет, поэма не устарела. В спектакле есть еще один персонаж — электричка, на которой едет главный герой. Электричка, «птица-тройка» — символ огромной и очень разной России, в которой и сегодня каждый пытается добраться до своих Петушков…