«В театре не играют, здесь живут»

Иван Евдокимов. "ТСН-24"

Интервью с худруком Тульского камерного театра Алексеем Басовым – о вживании в роль, бревнах и забытом тексте.

Алексей Александрович, расскажите про историю вашего театра.

Появился он в 99-м году. Официально стал частным учреждением культуры «Камерный драматический театр» в 2005 году, но днём рождения у нас всё равно считается 1999 год, когда мы выпустили спектакль «Стеклянный зверинец» Теннеси Уильямса – это была моя преддипломная работа. Тогда я учился в Щукинском училище при Вахтанговском театре. С тех пор всё изменилось: кто-то ушёл, кто-то остался, кто-то приходил. Но это неизбежно, как и во всех театрах.

Почему камерный театр? Почему именно эта специфика? Зрители рассказывают, что у них абсолютно разные впечатления от спектакля в камерном и спектакля в классическом театре.

Это не специфика, это размер. Мне кажется, ощущения не зависят от размера зала и сцены. Наверное, что-то другое. Что касается камерности – это просто размерность. У нас сейчас очень маленький зал, мне кажется, он на сорок пять мест. А нам хотелось бы зал побольше, мест на двести. Это и сточки зрения выживаемости хорошо было бы, потому что мы всё-таки частный театр и не финансируемся государством, а с другой стороны, хочется и сцену побольше, потолки повыше, потому что здесь размер потолков как в квартире, и от этого страдают решения спектаклей. И мне кажется, иногда не хватает воздуха у спектаклей: допустим, «Пиковая дама», которую мы играли на гастролях в Орле, на большой сцене на 500-600 мест, вот там был воздух. Я не могу судить о впечатлениях зрителей. Мы строим спектакли, основываясь на возможностях, которые у нас есть.

Зал. Камерный театр. Тула.

Есть ли какой-то стиль, которого вы придерживаетесь при постановке?

Конечно. Этот стиль диктует автор, которого мы ставим.

Да, но некоторые театры, например, адаптируют произведения. Я знаю человека, который был у вас на трёх спектаклях: на «Пиковой даме», «Чёрном монахе» и «Москва-Петушки». Все они создавали тянущее, тревожное ощущение. Возможно, из-за игры актёров, возможно, из-за декораций. В этом же есть какая-то стилистика?

Нет, это не стилистика. Просто вы сейчас перечислили произведения, которые схожи по духу. Хотя, "Чёрный монах» — это не мой спектакль, его ставила Елена Одинцова, режиссёр. Она сейчас преподаёт в Щукинском институте. Просто сама тема этих спектаклей не может быть не тянущей. У нас есть другие спектакли, например, «Ах…off или Не всё коту масленица» — это комедия. Или «Ветер в тополях» — это тоже героическая, но комедия. Стиль, стилистика – это нечто другое. Стиль – это как человек одевается или у режиссёров есть свой стиль. У Фоменко был свой стиль, например. Наверное, у нас есть свой стиль, но я никогда об этом не задумывался, если честно. Все-таки мне кажется, что нужно раскрывать автора, а не заниматься стилистикой. Даже те же спектакли у Фоменко – они все отличаются друг от друга, хотя, в принципе, их все объединяет видение человека. Хотя, может быть, это и называется стилем.

Как вы выбираете свой репертуар?

Во-первых, это зависит от актёров: от их количества и возможностей. И не только от возможностей. Вот есть актёр, который может исполнять только одну роль и всё. Ему надо давать иногда на сопротивление роли, иногда роли, которые будут его поднимать и тормошить. От этого зависит и его профессионализм, и, наверное, рост личности. Это очень важно. Важно чтобы актёр не просто хорошо исполнял, двигался, красиво и говорил и так далее. Нет. Каждая роль должна влиять на него и как на личность. Наверное, это самое главное. Может быть, мы сейчас теряем это, если посмотреть не только на наш театр, но и на другие, теряем личностное начало человека, которое раньше было очень высоким. Ну, если взять таких актёров, как, например, Ульянов Михаил, Юрий Яковлев, Леонов или Евстигнеев. Они были не просто актёрами, а личностями, за которыми хотелось идти, им хотелось верить.

Возможности труппы и материал – если они сходятся, то мы берёмся за работу.

Как идёт подбор актёров в театре?

Здесь все-таки нужен профессионализм. Приходят и люди, которые не имеют образования, но мы с ними работаем и, в результате, они становятся профессиональными актёрами. Профессия – это же не когда человек получает диплом. Можно получить диплом и быть абсолютным бревном, но бревном образованным. На этом жизнь не заканчивается, как и обучение. Многие думают, что они всё могут, если у них есть диплом. Нет. К сожалению, очень многого не могут, многого не понимают в профессии. Поэтому театр – это и есть та самая огромная школа. Есть очень много примеров известных актёров и актрис, которые не получали образование, но они безумно известны. Театр – это такое место, где образование важно, но именно образование внутри театра. Даже если говорить о начале театра – ну какое там было образование? Станиславский, вообще-то, театрального образования не имел. Образование происходило в театре. От того видения, от той закваски, которую они получали в этом театре, от того, в какую сторону идёт театр.

Что вы хотите увидеть в кандидате, когда он приходит?

Желание. Работоспособность. Потому что театр – это трудное дело, потому что ты должен заниматься им двадцать четыре часа в сутки. Ты не можешь просто сказать, что твой трудовой день закончился после спектакля или репетиции. Нет, он продолжается, потому что, как правило, к репетиции готовятся загодя, а в театре это уже проверяется. Вот эта готовность постоянно работать. Немногие это выдерживают. Даже профессиональные актёры не все это выдерживают. Это очень трудно, постоянно быть в этой работе. Конечно, иногда происходит усталость, но каждый раз нет повторения. Каждый раз человек выходит на сцену – и это абсолютно другой спектакль, хотя название одно и то же. Потому что это другой зритель, другой партнёр и так далее. Один и тот же спектакль сыграть одинаково невозможно.

Чаще недоигрывают или переигрывают?

А в театре не играют. В театре не играют, здесь живут. Эта степень жизни – она и определяет всё, то есть, насколько ты живой на сцене, с партнёром, насколько у тебя развито чувство восприятия. Играют даже не знаю, где. Даже музыканты, наверное, не играют, а живут музыкой. Вот это важно. Есть, конечно, какие-то профессиональные критерии, но всё же. Нельзя сказать: «Ты сегодня немножечко недоиграл». Всё равно, что сказать: «Ты сегодня немножечко недожил». Когда только играют – надо бить тревогу, потому что это только техника, вне всего остального. А вне всего остального – это проституция. Есть любовь, а есть проституция. Понятно, что не всегда получается «жить», но нужно к этому стремиться. Вот это стремление, наверное, и определяет познание профессии, театра, роли, автора, а в результате – познание жизни.

Обращали ли вы внимание, кто ваши зрители?

Люди. Абсолютно разного возраста, но они всё люди. Взрослые, школьники, студенты, молодые. Мы работаем для людей, которые хотят нас понять. Ни у кого на лбу не написано «я ценитель искусства», а я «покурить зашёл». Человек приходит – значит, он хочет прийти. Хочет поработать. Это очень важно. Потому что зритель – это тоже своего рода работа. Как и читатель. Работа ума, работа чувств, сердца. Сопереживание, соучастие – без этой внутренней включенности ничего не получится. Разве что в ресторане. И то мы работаем челюстями. Вообще, мне кажется, что всё это нужно, чтобы работала наша душа. Как в церкви. В церковь мы тоже приходим не просто постоять. А молитва – это тоже работа. Причём огромная. Мне кажется, в этом плане задачи театра и церкви очень схожи.

Если человек никогда не ходил и не хочет идти в театр, как его заманить? Назовите причину.

Ну, не повезло. А зачем ему ходить в театр? Не надо. Пусть сидит дома. Захочет, будет такая потребность – он придёт. Мне кажется, это потребность. Человек не хочет ходить в театр – не надо туда ходить. Не хочет ходить в церковь – не надо. Зачем? Потому что это модно? Можно прожить без театра, запросто. Можно прожить без книг. Да вообще безо всего можно прожить. Можно и картины не смотреть. Что изменится, если я посмотрю Рафаэля? Ничего, если я не хочу его смотреть. Ничего, кроме отторжения не будет.

Автор - Иван Евдокимов.

Дата публикации:
10 октября 2024 г.
Рубрики
О спектаклях
Интервью
Все статьи